А еще я снова гуляла в прекрасном Екатерининском парке. Писала о нем год назад. За это время парк, похоже, стал еще краше, если это физически возможно, конечно.
Сейчас у нас днем плюс тридцать, но вечером - блаженные плюс двадцать пять. И когда ты идешь по тихим переулочкам центра, а за плечами рюкзачок, а в рюкзачке бутылка ледяного кваса и два пирожка, жизнь определенно хороша. А потом приходишь в парк, а там на летней эстраде играет музыка и пары кружатся в танце. Музыка там годов шестидесятых, и пары те, которые были молоды тогда, но как же здорово смотреть на них! Как джентльмены осторожно ведут своих леди, кружат их, приобнимают и кружат снова. Смотришь, и понимаешь, что тоже хотела бы так. Когда-нибудь...
А потом идешь дальше, доходишь до пруда, а там на бережку семейка огарей с утятами. Перышки чистят, вечерний туалет. Огарята уже подростки, вот-вот родителей перегонят.
А дальше - розарий, чудесные, огромные, нежно-малиновые с невесомым бледно-желтым розы, почти прозрачные в закатных лучах солнца. И аромат. И липы еще пахнут, и эти розы - уже... Садишься рядом на скамеечку, и дышишь...
Через некоторое время решаешь, что пора подкрепиться, скидываешь рюкзачок, достаешь пирожок... Тут же привлекаешь пристальное внимание упитанного голубя, который начинает нарезать круги перед скамеечкой, поглядывая то одним, то другим глазом. Укоризненно так. Не выдержав, грозишь ему пальцем: ты еще меня клюнуть надумай, нахал! Голубь с достоинством удаляется жениться, а ты достаешь книжку и отключаешься от внешнего мира, не переставая впитывать его прекрасность всеми порами. Через полтора часа, встрепенувшись, приходишь в себя: а не пора ли домой?
Делаешь прощальный круг по парку. Нет, надышаться впрок этим воздухом невозможно! Идешь к выходу, обещая себе вернуться сюда обязательно и как можно скорее.
Люблю этот маленький парк. Люблю лето.